Представьте на секунду, что ваш смартфон работает иначе. Вместо десятка иконок — банков, такси, доставки еды, госуслуг и мессенджеров — у вас есть только одна. Одно приложение, в котором вы не только пишете сообщение другу, но и записываетесь к врачу, оплачиваете штраф, заказываете пиццу и переводите деньги маме. Звучит как сценарий из будущего? Для Китая это уже десять лет как реальность под названием WeChat. А теперь, похоже, и для России.
За сухой новостью о том, что правительство назначило дочернюю компанию VK ответственной за некий «национальный сервис обмена информацией», скрывается одна из самых масштабных цифровых трансформаций в новейшей истории страны. Речь идет не просто о создании еще одного мессенджера под названием Max. Речь идет о рождении российского «супераппа» — единой цифровой среды, которая стремится стать неотъемлемой частью жизни каждого гражданина.
Так что же это такое — «суперапп»? Проще всего представить его как швейцарский нож для цифрового мира. Основной инструмент — это мессенджер, привычный и понятный. Но внутри него, как складные лезвия, спрятаны десятки других функций, так называемых «мини-приложений». Ваш банк может встроить туда свой сервис для переводов, любимый ресторан — меню для заказа, а государство — возможность подписать документ цифровой подписью. Вам больше не нужно скачивать отдельные приложения, регистрироваться в них и помнить пароли. Все происходит внутри одной экосистемы.
Именно эту логику и закладывают в платформу Max. Когда глава Минцифры Максут Шадаев на совещании у президента говорит, что VK вывела на рынок «полностью российский мессенджер», который является «открытой платформой», он имеет в виду именно это. «Открытая платформа» — это приглашение для всех: и для бизнеса, и, что важнее, для государственных структур. Приходите и стройте свои сервисы внутри нашего мессенджера.
Вопрос «Почему меня это должно волновать?» здесь даже не стоит. Это касается всех. Проект, который начинался как корпоративная инициатива VK, в одночасье приобрел статус государственной задачи. Когда президент Владимир Путин призывает руководителей ведомств «целенаправленно организовать работу по поддержке» и переводить услуги на эту платформу, это уже не просто рекомендация. Это — стратегический курс. Кульминацией этого процесса стало подписание закона о создании национального мессенджера, который фактически дает Max «зеленый свет» на интеграцию с самыми чувствительными данными — государственными и финансовыми.
С одной стороны, выгода очевидна. Это потрясающее удобство. Представьте: получить выписку из Росреестра, оспорить штраф или записать ребенка в детский сад можно будет в том же окне, где вы только что договаривались о встрече с друзьями. Это устраняет цифровую фрагментацию и делает общение с громоздкой государственной машиной почти таким же простым, как отправка стикера.
Но, как и у любой мощной технологии, у этой идеи есть и обратная сторона. Создание единой платформы, через которую проходят и личные переписки, и финансовые транзакции, и взаимодействие с государством, поднимает резонные вопросы. Где проходит грань между удобством и тотальным контролем? Как будет обеспечиваться безопасность данных, сосредоточенных в одной точке? И что станет с конкуренцией на рынке IT, если появится один, де-факто одобренный государством, «суперапп»?
Мы стоим на пороге эксперимента, который может кардинально изменить не только то, как мы пользуемся смартфонами, но и саму природу наших взаимоотношений с государством и бизнесом. История мессенджера Max — это не про технологии и гигабайты передаваемых файлов. Это история о том, как в цифровом веке выглядит стремление к порядку и эффективности, и о том, какой выбор — осознанный или нет — предстоит сделать каждому из нас, когда вся наша жизнь поместится в одно приложение.
